1973  Тридцать пять лет назад

Памела Бернабей
Андреа Дзопполато

Введение. Психология: культурный и социальный контекст

1973 год. В Италии система лечения психических больных регулируется законом от 1904 года. Речь идет о законе, принятом на основе французского закона 1838 года, согласно которому психический больной считается «опасным для самого себя и для других» и его следует содержать в специальных закрытых учреждениях, чтобы обеспечить безопасность общества.

Психического больного изолировали, содержали в специальных учреждениях, но «не лечили» в психологическом смысле. Закон делал простым заключение и изоляцию больного и практически невозможным его освобождение.

Решение о заключении выдавалось судебными или муниципальными органами, и часто это делалось по требованию семьи. Решение об освобождении пациента принимал директор лечебного учреждения, который при этом брал на себя полную ответственность за такой шаг, что, соответственно, вынуждало его держать больного до тех пор, пока не останется никаких сомнений в том, что тот не причинит вреда.

Какие же принципы лежали в основе закона, который более семидесяти лет оставался в силе?

Концепция подобных лечебных учреждений основывалась на учении Ломброзо, согласно которому психические больные считались опасными субъектами. Общество следовало защищать от таких субъектов путем их помещения в специальные учреждениях на неопределенный срок. В законе также слышны отголоски теории «органистической психиатрии», особенно Гризингера и Крепелина, которые считали, что психическое нарушение, вызванное поражениями мозга, часто имеет неизвестную природу. В результате этого меры, применяемые в лечении психических заболеваний, определялись не клинической сложностью случая, а степенью опасности пациента, которую оценивали, исходя из тяжести заболевания.

Какие «лечебные меры» применялись к психическим больным?

Сначала это были меры, направленные в основном на усмирение, подавление, то есть, полное «обезвреживание» больного. Вместе с тем применялись техники, провоцирующие судороги. Всерьез считалось, что судороги являются самым настоящим терапевтическим инструментом для устранения на более или менее длительный период симптомов шизофрении. Поиск путей искусственного провоцирования судорог привел к тому, что в 1938 году два итальянских психиатра – Уго Черлетти и Лучио Бини – изобрели электрошок.

Электрошок, названный «электросудорожной терапией», распространился по всему миру как единственная эффективная терапия, направленная не столько на излечение, сколько на блокирование, хоть и временное, развития шизофрении.

Вплоть до 60-х годов, до момента появления психофармакологии, электрошок был основным терапевтическим методом, к которому прибегали психиатры при лечении пациентов. С появлением психофармакологии в рамках все того же направления органистической психиатрии препараты стали использовать в профилактических целях, чтобы обезвредить больного.

Вплоть до 70-х годов система лечения психических заболеваний с законодательной точки зрения оставалась закрытой для новых направлений, активно развивавшихся в мире, таких как, например, психоанализ Фрейда, феноменологическая психопатология Ясперса, теории социального взаимодействия Фромма, Салливана, Лэнга и Купера.

Нечеловеческие условия содержания больных в лечебных учреждениях и бессилие официальной психиатрии в лечении психических заболеваний привели к отказу от использования привычных для того времени психиатрических методов.

Движение «антипсихиатрия»

Началось распространение движения, получившего название «антипсихиатрия». Оно инициировало процесс над «буржуазным», отчужденным и патологичным обществом, что привело к переносу психиатрической проблемы в сферу политики. Один из лидеров этого движения в Италии – Франко Базалья – выступал за необходимость возвращения психического больного в общество.

В 1968 году Базалья опубликовал работу «Отверженный институт. Доклад из психиатрической клиники», в которой открыто и подробно описал опыт работы психиатрической лечебницы в Гориции. Книга пользовалась огромным успехом.

В том же году Франко Базалья обвинили в убийстве, совершенном пациентом, которого он выписал из клиники. Базалья был оправдан и в 1971 году стал директором психиатрической лечебницы Сан-Джованни в Триесте. Базалья организовал в лечебнице творческие лаборатории для занятий живописью и театром, создал кооператив пациентов, выполнявших общественно-полезные и оплачиваемые работы.

В 1973 году Триест (Италия) был выбран Всемирной организацией здравоохранения в качестве «пилотной зоны» для исследований, направленных на поддержание психического здоровья.

Нечеловеческие условия содержания больных в лечебницах вызвали в 60-е годы бурные споры. Эти споры стали еще более яростными в последующее десятилетие, так как в обсуждении проблемы приняли участие представители итальянских и зарубежных информационных структур и культурных слоев.

В 70-е годы вновь повысился интерес к теме психических больных. Их перестали считать опасными субъектами, требующими изоляции, к ним начали относиться как к индивидам, нуждающимся в лечении. Впрочем, психиатрия по-прежнему не могла обеспечить лечение. Разгорелись споры по поводу того, как и где лучше лечить психических больных. Мнения разделились: одни настаивали на фармакологическом лечении, другие считали необходимым вернуть больного в общество и относиться к нему как к «нормальному» человеку.

Начало клинической практики А. Менегетти

Итак, 1973 год. В Италии все еще действует закон от 1904 года, рассматривающий психического больного как субъекта, потенциально опасного для общества.

В 1973 году Антонио Менегетти для проверки своей теории начал практическую клиническую деятельность, успешно излечивая больных. Это происходило в тот исторический момент, когда проблема лечения психических больных приобрела необычайную остроту, а дебаты становились все ожесточеннее.

Это происходило в силу того, что представители официальной психиатрии, продемонстрировав абсолютное бессилие в лечении, продолжали защищать свою власть и собственные экономические интересы, воспринимая в штыки любые нововведения.

Кроме того, в дебатах нередко принимали участие люди, которые, будучи совершенно несведущими в обсуждаемом вопросе, занимали активную критическую позицию. Делали они это, как правило, в силу определенных идеологических и иных причин, особенно если тема споров позволяла продавать больше газет, реализовывать разного рода телепроекты. Если сегодня много говорят о терроризме и экологии, тогда в центре внимания были психические заболевания, а также законы о разводах, абортах, семье.

В ходе своей клинической практики Антонио Менегетти обнаружил и экспериментально доказал, что следует пересмотреть в первую очередь институт семьи и что этиология шизофрении и невроза коренится именно там.

Необходимо принять к сведению тот контекст, в котором находился Менегетти, когда впервые затронул тему семьи. Также следует вспомнить и то, как развивался семейный кризис и как он, в определенном смысле, трансформировался в ходе последующих десятилетий.

Кризис института семьи

Представители социологической и психологической науки еще раньше заговорили о кризисе семьи, но именно в 70-е годы он стал для всех очевиден.

Вот названия лишь нескольких книг того времени, посвященных семье: «Семья, которая убивает» Мортона Шацмана (1973), «Авторитет и семья – историческое введение в проблему» Герберта Маркузе (1969), «Могила для Эдипа» Феликса Гуаттари (1972), «Анти-Эдип» Делеза и Гуаттари (1972).

Представитель английской антипсихиатрии Дэвид Купер в своей работе 1971 года «Гибель семьи. Семья в капиталистическом обществе» обвиняет семью в том, что та является источником социальных психопатологических эпидемий. В этом же направлении продвигался Рональд Дэвид Лэнг из Тавистокской клиники, который вместе с А. Эмерсоном написал в 1964 году книгу «Нормальность и безумие в семье».

Обобщим все вышесказанное: 60-е и начало 70-х годов характеризуются всеобщими настроениями протеста, в частности на волне новых методов психиатрического лечения; создается движение под названием «антипсихиатрия». Появляется большое количество работ по данной проблематике.

Главный тезис этих работ можно свести к следующему: некоторые индивиды, будучи слабыми звеньями системы, становятся «социальным громоотводом». Именно они принимают на себя груз всех тех противоречий, которые социальная и семейная структура не в состоянии разрешить и в то же время старается вытеснить, не желая заниматься их разрешением.

Согласно движению антипсихиатрии, официальная психиатрия становится неотъемлемой частью данного механизма, однако не решает проблему, а лишь подтверждает патологическое состояние таких «индивидов-громоотводов».

Этот кризис, по большей части идеологический, был подтвержден на уровне теорий, законов и референдумов. Впервые семья как базовый институт общества стала предметом дискуссий.

Молодежь бунтовала, по всему миру распространились движения протеста, такие как, например, студенческое движение 1977 года, феминизм, движение панков и другие контркультуры. В декабре 1970 года были узаконены разводы. Политические силы, приближенные к церкви, немедленно начали борьбу за отмену этого закона, но на референдуме 1974 года большинство итальянцев (60%) проголосовало за разрешение разводов. И, наконец, в 1978 году Парламент принял закон № 194/78, разрешающий прерывание беременности. Это так называемый «закон об абортах».

Проблемы, связанные с абортами и разводами, отражают ситуацию, характерную для того времени. Семья из некоего «религиозного таинства» превращается в «материю» государства. С принятием нового семейного права в 1975 году устраняется различие между законными (рожденными в браке) и незаконными (рожденными вне брака) детьми.

Семья, созданная в нерасторжимости брака и обеспечивающая продолжение рода, за какие-нибудь десять лет теряет свои вековые прерогативы. 70-е годы отмечены кризисом института семьи, который, однако, не выходит за рамки залов и кабинетов Парламента. В эти годы семья из «института» превращается в «возможность».

В 80-е годы семья возвращает себе позиции признаваемой всеми «ценности», по крайней мере в устах политиков и средств массовой информации. Многим она видится последним оплотом в мире, лишенном ценностей. Даже гомосексуалисты борются за право создавать семьи, усыновлять детей и официально вступать в брак.

И все же в то время, пока институт семьи возрождается как позитивная, признаваемая всеми ценность, с приходом третьего тысячелетия наступает новый кризис, коснувшийся семьи. Речь уже не идет об идеологическом кризисе принципов, провозглашаемых на площадях или в Парламенте. Идеологический кризис выливается в патологию с очагами жестокости, взрывающимися в семьях.

Этот кризис прослеживается в некоторых данных, которые мы приводим (источники: банк данных Eures по самоубийствам в Италии и доклад EURISPES). В 2002 году происходит «поворот» истории: «число самоубийств, вызванных проблемами “близких отношений”, превысило число случаев суицида, связанных с криминальной деятельностью и организованной преступностью». В категории проблемных «близких отношений» семейные отношения занимают первое место: каждые два дня совершается убийство в семьях.

В докладе сообщается: «Высокий процент (13,5%) жертв моложе 18 лет повышается за счет случаев детоубийства. В возрастной категории старше 64 лет отмечается рост числа убийств супругами и числа преступлений, совершенных детьми, внуками, зятьями и снохами. Среди убийств, совершенных женщинами, на первом месте идут убийства детей, затем супругов и родителей. В подавляющем большинстве случаев преступлений, совершенных в семье, жертва живет рядом с убийцей».

В последующие годы прогнозируется рост убийств, совершенных «близкими людьми» (родственниками, друзьями, соседями), число которых достигнет 50%. Этот кризис охватывает прежде всего наиболее развитые регионы: в Северной Италии, согласно данным доклада, убийства «близкими людьми» составляют 70,2% от общего числа. На Севере число убийств, совершенных близкими родственниками, превышает 50% от общего числа убийств, то есть каждое второе убийство происходит в семье.

На первом месте стоит Ломбардия, за ней следуют Пьемонт и Эмилия-Романья. 74,2% убийств, жертвами которых становятся женщины, происходит в семье. 73% семейных преступлений совершается непосредственно дома, преимущественно субъектами от 18 до 24 лет.

В период с 2002 по 2007 гг. в семьях было убито свыше 1200 человек. За последние пять лет число преступлений в семьях возросло в 15 раз, а число убийств, совершенных несовершеннолетними, выросло на 1500%.

Всего за десять лет (последнее десятилетие двадцатого века) количество убийств отцов и матерей увеличилось в 30 раз (3000%). За последние пять лет число убийств единокровных родственников выросло на 100% по сравнению со средними показателями за последние двадцать лет. Еще больше вырос процент преступлений, совершенных несовершеннолетними, а именно, на 185% за период с 1975 года по сегодняшний день.

Но как переживают этот кризис итальянские родители? Исследование социологического института «Ченсис» продемонстрировало противоречивые данные. По мнению семи родителей из десяти (73%), сегодня намного сложнее быть родителями.

Половина итальянских родителей (50,9%) считает, что семья с трудом может предложить детям модели, альтернативные тем, которые предлагает телевидение, тогда как вторая половина вообще не считает это проблемой. Несмотря ни на что, шесть родителей из десяти считают себя способными передать детям позитивные ценности, и большинство все еще считает семью точкой опоры: 64,2% опрошенных считает, что семья способна сама противостоять тем рискам, с которыми дети могут столкнуться в будущем.

Итак, во всех аспектах отмечается огромное отличие от 70-х годов: это уже не идеологический кризис, напротив, стала возвращаться вера в семью как позитивную ценность для человека и общества в целом. Но новый патологический кризис появляется, развивается и внезапно и без разбора поражает само ядро семьи.

Деятельность Менегетти

Именно об этом кризисе института семьи Антонио Менегетти говорил еще в семидесятых.

Итак, А. Менегетти обращается к самым продвинутым теориям новых направлений в мировой психологии и социологии, решив проверить их на практике. Можно догадаться, какие последствия могла вызвать экспериментальная деятельность, затрагивающая сферу семьи в годы серьезного идеологического противостояния, имевшего место в данной области, и какой жесткой могла быть реакция официальной психиатрии и психологии, с одной стороны, и церкви, которая старалась защитить институт семьи в тот момент, когда семья утрачивала свой религиозный смысл на фоне принятия новых законов, одобряемых на референдумах, с другой стороны. Особенно когда эта экспериментальная деятельность подтверждает тот факт, что этиология шизофрении и невроза зарождается именно в семье.

Следует уточнить, что, говоря о «матери», А. Менегетти подразумевает взрослого в роли матери, а говоря о «семье», он имеет в виду группу близких людей, к которым эмоционально привязан индивид. Это уточнение обязательно, поскольку сам профессор Менегетти повторяет его во многих своих книгах. Но, как бы то ни было, анализ безоговорочно показывает, что часто референтная группа субъектов совпадает с семьей.

Антонио Менегетти не только выявляет проблему, но и предлагает ее немедленное решение. Именно в этот период выходит книга «Онтопсихологическая педагогика», в которой А. Менегетти описывает новую педагогику, функциональную для всех членов семьи. И сегодня педагогика остается важнейшей областью, в которой работает Менегетти, подтверждая свой успех десятилетиями практической педагогической деятельности в мире.

Возможно, если бы в 70-х годах прислушались к его словам, институт семьи был бы преобразован по-другому и сегодня мы бы не столкнулись с этой парализующей ситуацией, охватившей итальянские семьи, в которых каждые два дня близкие люди убивают друг друга.

Многие выступали против идей А. Менегетти, неуместно используя тот факт, что он оставил церковь. Более того, если раньше его обвиняли во всех человеческих грехах, то сегодня, наоборот, человек, занимающийся подобной деятельностью получает одобрение.

Возможно, если бы Антонио Менегетти осуществлял свою экспериментальную деятельность в 90-е годы, его бы поняли и признали новизну и реальную эффективность его подхода. Несомненно, что исторический момент, в котором А. Менегетти начинал свою деятельность, был насыщен множеством трудностей и проблем. В тот период значимость рассматриваемых явлений была слишком высока в социальном плане, а в такой ситуации объективность исчезает, что и происходило во все времена.

Итак, А. Менегетти не согласен с «варварскими» психиатрическими методами, – от электрошока и психотропных препаратов до лоботомии, – применяемыми в те времена. Он не только не принимал используемые методы, но и стремился решить проблему шизофрении, нерешенную до сих пор. И, чтобы достичь этого, он должен был уметь вылечивать шизофрению.